|
ЖИЛИ-БЫЛИ
Она - Березкина, а по мужу - Розенблюм.
Розенблюмы в Америке - это магазины, еще раз магазины, где все по доллару. В конце 80 х Розенблюмы решили собрать всех родственников, вывезти из разных стран и континентов. B Москве тогда даже погода ухудшилась - разрушалась, как Советский Союз. Хотя в семье Березкиной-Розенблюм погода была нормальная и деньги были – столько, что в пластиковые пакеты не помещались, но некуда было тратить. Магазины пустые, люди злые. Персональный шофер мужа не знал, куда везти Березкину. Решили в Америку. Сыну Вадику было 15, он вошел в чужую жизнь легко, а Березкина с мужем Иосифом помучились – английский не давался, и по мелочи многое не нравилось, например, что стены и потолки в апартаментах, не гладкие, а покрыты мелкой крошкой «попкорном» - Иосиф говорил про такие евростены строго, как начальник :«Как обкаканные. Кто придумал, кто разрешил?!» Чужая история, чужое благополучие не грело, раздражало, что всего в избытке - и на улице не тепло, а прямо жарко. Иосиф, бывший министерский, никогда не водил машину, его возили всю жизнь, а тут пришлось получить права, сесть за руль, куда-то ехать. В первый раз ничего, а во второй – въехал на своей машине в стену жилого дома, пробил в ней дыру, прокатился по паркету, затормозил возле круглого стола, за которым, слава богу, никто не ужинал, не играл в настольные игры и не делал уроки. Березкина рассказывала эту историю как анекдот, и некоторые умирали со смеху, представляя как Иосиф дал по газам вместо тормоза, и представляя удивление хозяев, которые увидели нос машины в столовой. Березкина рассказывала еще про невозмутимых полицейских, которые приехали и организовали пост номер один возле дыры в стене - охраняли ее и утешали Иосифа, говорили - «бывает». Иосиф не любил когда при нем эту историю рассказывали, все-таки он был сотрудник министерства, серьезный человек. А потом он внезапно умер, оставив право другим «русским» говорить:«Был у них в семье один хороший человек, и тот умер».
Березкина продолжала жить. У нее были работа, сын Вадик и синагога. В синагогу она ходила каждую субботу, как на работу, даром что Березкина. Казалось, она хотела там встретить еще одного Иосифа, но так дважды не везет, к тому же в синагоге все приличные Иосифы были женатые да и «нерусские» - такая национальность. А если и попадались свои, русскоговорящие и свободные, то ничтожные – вруны, прилипалы, забавные, впрочем. Один, все значимые произведения искусства района себе приписывал - скульптуры, мозаичные окна синагоги, портрет банкира и основателя династии в еврейском центре – обо всем говорил:«Моя работа. Нравится?»
Вадик закончил школу, потом колледж, но все не уезжал из родительского дома, зачем. Они с мамой очень близки, поэтому было заведено: он приводит девушек (раз уж без них нельзя), показывает ей, она одобряет. Но она всех «заворачивала»: американка-наркоманка, японка-извращенка, кореянка– тупица, англичанка – старуха…Вадик любил экзотику, и, однажды, встретил в интернете девушку из Индонезии сразу ее полюбил, поехал за ней, но вернулся почему-то один, и буквально через пару месяцев стремительно женился на датчанке. Березкина чуть не умерла от тревоги. Утром ждала, пока молодой выйдет из спальни, и строго спрашивала:
- Вадька, скажи правду, предохранялся, презерватив надевал? Смотри, проверю! Внуков мне от этой не надо. Она же больная насквозь. Если что, все тебе там поотрежу.
Вадик успокаивал мать. Датчанка, не зная русского, все понимала, делала большие глаза, и однажды тихо исчезла.
А Березкина с сыном в новый дом переехали, и мать решила взять дело в свои руки - начала искать сыну русскую невесту. Пусть уж будет своя пусть своя, даже если из приданного только общее культурное прошлое.
И были, были кандидатки. Березкина и к нам приходила, и даже присматривалась к нашим девочкам – на вырост. Но Вадик опять отличился и без предупреждения и объявления войны привел в дом новую подругу, которая неожиданно быстро оккупировала и дом, и Вадика. Сын на мать не взглянул, мнения не спросил, а девица - настоящая цыганка из Венгрии, шуршит юбками и чувствует себя как дома. Волосы нее конские в плане жесткости и густоты, и она - жалуется Березкина - разбрасывает, оставляет проволочные нити своих волос везде, абсолютно везде. Березкина нынче растеряна, плачет и готова сдаться. Иногда читает про заговоры и отвороты.
|
|
|
|