На дворе задождило. Зима, однако.
Белки попрятались, поджали мокрые крысиные хвосты в опушке. На полянке перед нашим домом копошатся мелкие серые птички. Птичек много, копошатся резво, отчего полянка шевелится, как живая.

В доме пахнет мандаринами, на столе баночка икры и шпрот.
2006 год собирается уходить. Пакует чемоданы.
- Не забудь всякую фигню забрать, - подсказываю я, и слежу зорко за тем, что он пихает в полосатые рыночные сумки.
- Сам знаю, где фигня, а где сокровища, - огрызается старый плешивый год, - что забрать, а что тебе оставить..
- Болезни не забудь, самое главное, - не обращаю я внимание на легкое хамство года.
- Болезнь – сиречь борьба иммунитета, - не без основания замечает старик.
- Сомнения забери, - не унимаюсь я. – Сомнения – они вредны для психики.
- Сомнения – есть движение мысли и гимнастика ума, - бубнит он.
- Для гимнастики ума оставь шарады и кроссворды.
- Это примитивно.
- Забери дурные сны, кошмары.
- Если влезут, видишь, места почти нет.
- А что ты там напихал? – интересуюсь я тревожно, - Не забрал ли чего нужного? Деньги там или шпроты в масле?
И наклоняюсь вперед, пытаясь достать до сумки, чтоб заглянуть, что он там нагреб на вынос.
- Лапы убери! – дергает старик сумку на себя. – Я сам знаю, что в мешок, а что тебе на память.
- Ага, ты знаешь... Такие, блин, знатоки, придут, обдерут дом до нитки и свалят. А потом, как хош, так и живы еще целый год.
- Харе базарить! – старик застегивает молнию на сумке, чешет репу и поправляет штаны.
Потом озабоченно смотрит в сторону клозета и добавляет:
- Сча. Пять секунд.
И скрывается за дверью.
Пока из туалета слышится деловитое журчание, я на цыпочках скачу к полосатым тюкам и шманаю содержимое. Так и есть! Старая козлина поперла умиротворение и покой, беспочвенные надежды и неосознанную легкость бытия.
Хрен тебе, паразит, не на ту напал!
В туалете шумит вода, заработал слив.
- Руки не забудь помыть, аккуратист! – кричу я сердито.
- Без сопливых помню! – отвечает старик из-за двери.
Пока он моет холодной водой свои холодные лапы, я успеваю выхватить из сумки маленькую вертлявую удачу за хвост и охапку легкого как вата пофигизма.
Саму же сумку я пинаю к входной двери, и когда дед, потирая руки, выходит из туалета, указываю ему строго на дверь:
- Все, вали.
- А что так неласково? – скалится старый год.
- А я вообще – не ласковая. При твоей работе, поди, и не таких противных встречал, так что не строй из себя оскорбленную невинность.
- Ладно, бывай! – делает «пока-пока» старик и хихикает. – Жди молодого. Думаешь, он будет лучше? Старый конь, понимаешь, он не попортит...
- Вали уже, не наговаривайся!
Мне надо, чтоб он ушел, чтоб не стал проверять сумку. А то черт его знает, что будет, если обнаружит пропажу. Все-таки, называя вещи своими именами, это воровство.... А что за санкции у них там предусмотрены на этот счет, не известно, может быть гиена огненная навечно.

И он уходит, криво улыбнувшись напоследок.

Я облегченно вздыхаю. Охапка пофигизма прикрыта грязным бельем и спрятана в стиралке. Немного жаль неосознанную легкость бытия.
- Мама, - кричит из комнаты ребенок, - а я нашел пластилин!
- Где? Только умоляю, не лепи на ковролине!
Я поднимаюсь наверх.
О, нет!
Из мягкой маленькой вертлявой удачи ребенок слепил три синих кошки. Одну без глаз, вторую без ноги, а третью – сидячую, без хвоста.
Интересно, она в таком виде будет действовать? Удача-то....

тексту ДА 724    Набравшие больше всего ДА заметки

НОВОГОДНИЕ ЗАПИСКИ. 10 ЛЕТ НАЗАД

КЕФИРНЫЙ ГРИБ НАСТУПАЕТ