Принято  оставлять на память младенческие вещи детей. Не все, ясное дело, - одну-две, например, маленькие детские пинетки, связанные бабушкой на рождение или кружевную рубашечку, подаренную крестной. Дети растут, мужают, начинают говорить басом или красить волосы в фиолетовый, а эти милые вещички напоминают родителям, что нескладный подросток или уже здоровый дядька был когда-то таким маленьким и тщедушным, что умещался с запасом в этой миниатюрной рубашечке. А его лапы сорок-какого-то размера – в нежно-голубых пинеточках с помпончиками. У нас хранятся два головных убора Андрюши-мл. – полосатый колпак гнума и джинсовая кепочка.

 В колпаке Андрей Смирягин-мл. прибыл из родильного дома. Колпак был маленький, но голова Смирягина-мл. болталась в нем как одинокое яблоко в плетенной корзине. Он был ужасен, Смирягин –мл., когда родился. Маленький, худой, красненький. Густые черные волосы росли от бровей, на длинных тощих лапках тонкими складочками розовела нежная кожа. Разворачивать такое из одеяльца было страшно и жалко. У других младенчики вылезали толстенькие, ладные, лысые и розовощекие – правильные, хорошие такие. А у меня... Я его жалела месяца полтора. Потом полюбила.

К шести месяцам он стал улыбчивым спокойным ребенком, вызывавшим умиление практически у всех, кто был способен был умиляться. К году превратился в веселого забавного малыша, весьма подвижного, но вменяемого. Потом у него неожиданно выросли ресницы и, когда выросли, отбросили тени на все щеки. Потом он вытянулся мне до подбородка, научился плавать баттерфляем, ловить футбольный мяч в воротах, говорить по-английски и ездить на велосипеде. Волосы у него давно стали русыми, глаза хитрыми, а сердце добрым и способным сильно любить. Колпак гнума все это время хранился в ящике с моим бельем, а потом перекочевал в ящик с семейными реликвиями. Пусть лежит. На память.

Джинсовая кепочка, маленькая и красивая, словно игрушечная была куплена много лет назад, в Калифорнии, в дивном месте – городке Фостер Сити. Мы приехали в штаты с двухмесячным Андрюхой в августе 2000 года. Времена тогда были непростые – кризис дот-комов. Помню, работы у мужа не было, ребеночку четыре месяца, на носу американский Хеллоин, деньги заканчиваются. Самым большим подарком сезона осень-2000 были Митины. У них мы жили, у них мы ели, у них пили поздними вечерами красное сухое вино. Или полусладкое, точно уже не скажу. Скорее всего, и то и другое, - поздние осенние вечера – они долгие и их по осени много. Виза у мужа была рабочая, никуда особо не дернешься. Рабство, хоть рабовладелец и вполне себе приличный человек, спасибо ему на том, что он был. У нас с ребенком – виза, как бы это перевести поточней – виза зависящих о того, кто в рабстве. А у того, проект закончился и нового пока нет. Кепочка была дорогостоящая, но пройти мимо - совершенно невозможно. Я и не прошла. Это сейчас всего полно, пусть и дорого, а тогда в Москве, куда мы вернулись к лету 2001 таких кепочек было раз-два и обчелся. А настоящих джинсовых американских и вовсе – может одна наша на Москву. Андрюхе она очень шла, он в ней выглядел не просто младенцем, а маленьким хорошеньким мальчиком. Сносу кепочке не было. Так и осталась. Воспоминание о тех непростых днях, о первом Хелоине Андрюхи в Америке, о Калифорнии, где мы в первый раз гуляли на ферме в осенний фестиваль вреди гор огромных разноцветных тыкв и лесов соломенных чучел, и пили сладкий яблочный сидр и молодое калифорнийское вино.

тексту ДА 426    Набравшие больше всего ДА заметки

РЫЖАЯ ЖИЛЕТКА ИЗ ГРУБЫХ КАК МОРСКИЕ КАНАТЫ НИТОК

Читать весь сборник